ВВЕДЕНИЕ
Не так давно право на обсуждение проблем национальных
интересов, границ государства, исторических перспектив его развития было
исключительным достоянием политической элиты. Распад СССР и становление
Российской Федерации поставили проблемы определения параметров нового
российского государства в центр общественного внимания.
Горячий интерес к этой проблематике выражает становление
гражданского общества. Обсуждение выявляет процессы, определяемые политологами
как «артикуляция интересов» граждан и социальных групп. За ними стоит новый
статус человеческой личности, осознающей свою причастность к коренным проблемам
общества. Вокруг сферы национальных интересов сложился неожиданно зрелый
дискурс1. Однако дискуссия затрудняется отсутствием научной
традиции, давлением имперских по своему характеру мифов и идеологических
стереотипов, заполняющих эту область массового сознания, отсутствием
разработанного понятийного аппарата.
История познания свидетельствует: рассуждения, базирующиеся
на здравом смысле и не подкрепленные теоретической рефлексией, несут в себе
опасность многообразных заблуждений. На уровне обыденного сознания бытует
механизм интерпретации нового как модификации извечного и давно знакомого. В соответствии с этой
моделью понимания, национальные интересы РФ трактуются по аналогии с
интересами СССР или Российской империи. Национальные интересы не воспринимаются
как результат согласования интересов различных социальных сил. Интересы
государства как атрибут традиционно сакрализуемой Власти обретают параметры
априорно священного, не подлежащего суду не причастных к тайне власти
обывателей. Существует опасность мифологизации понятия «национальные интересы»
и манипулятивного использования его в целях, не имеющих отношения к
объективным интересам российского общества.
Между тем, анализ показывает
процесс «восхождения» категории национальных интересов на самый высокий
уровень политической практики. Понятие широко используется в выступлениях
первых лиц государства, встречается в концептуальных государственных
документах. Концепт «национальные интересы» на наших глазах превращается в
атрибут описания одной из важнейших сфер государственной и общественной жизни.
В свете всего этого представляется, что задачи общетеоретического анализа
национальных интересов и широкого круга, связанных с интересами проблем являются
приоритетными.
Разработка заявленной нами проблемы требует
обращения к истории вопроса. Предпосылкой к возникновению представления о
национальных интересах явилось осознание идеи интереса. История осознания категории интереса восходит к
античности. Уже в воззрениях Аристиппа и Эпикура можно встретить представление
о потребностях трактуемых в русле гедонизма киренской школы. Средневековье было
временем малоблагоприятным для размышлений над идеей интереса; тем более, если
говорить о понимании интересов в русле эпикурейского философствования. Спиритуализм, пафос
отречения от человеческой природы противостоят интересу. На новом уровне,
обогащенные опытом христианской эпохи, размышляя над природой человека,
социальных отношений, власти, к идеям интереса обращаются мыслители эпохи
Возрождения. Характерно, что это политические мыслители — Макиавелли (писавший
об эгоистической природе человека), затем Гуго Гроций (утверждавший, что
естественное право основывается на природе человека).
В 17 веке по пути формирования идеи интересов продвигается
Гоббс утверждавший, что в основе нравственности лежит естественный закон —
стремление к самосохранению и удовлетворению потребностей. Здесь же можно упомянуть
Гассенди и Локка прибегавших к гедонистическому истолкованию морали. Прямое обращение
к категории интереса связано с французскими материалистами 18 века —
Гельвецием, Гольбахом, Дидро. В работах мыслителей Просвещения звучит пафос
первооткрывателей и проявляется простительное для первооткрывателя
преувеличение. Гольбах утверждает, что интерес — единственный мотив человеческой
деятельности2. Ему вторит Гельвеции: «Если физический мир подчинен
закону движения, то мир духовный не менее подчинен закону интереса».3
Материалисты противопоставляли интересы людей, как божественному
предопределению, так и случайным обстоятельствам исторического процесса.
Социальные интересы рассматривались ими как простая сумма индивидуальных интересов.
Сами же индивидуальные интересы выводились из чувственной природы человека.
Следующий шаг в разработке интересов связан с немецкой
классической философией. Кант подчеркивает несводимость интереса к естественной
природе человека. Гегель высказывает глубокую мысль о том, что результаты
реализации интересов людей содержат в себе нечто большее, чем содержание их намерений и сознания и в
этом — проявление хитрости мирового разума, осуществляющего себя в истории
через бесконечное многообразие потребностей и интересов. Люди «добиваются
удовлетворения своих интересов, но благодаря этому осуществляется еще и нечто
дальнейшее, нечто такое, что скрыто содержится в них, но не сознается ими и не
входило в их намерения»4.
В проблемном поле интересов особое место занимает проблема
конфликта и согласования интересов. Феербах пишет о гармонии общественных и
личных интересов достигаемой через всеобщую любовь. Проблема согласования
нравственных ценностей христианской цивилизации с интересами и справедливостью
разрабатывается в традиции утилитаризма и классического либерализма. Об
интересах пишет основатель утилитаризма Иеремия Бентам, рассматривавший частные
интересы в качестве единственно реальных и сводивший общественные интересы к
совокупности интересов индивидуальных. Джон Стюарт Миль признает не только
эгоистические, но и бескорыстные стремления и утверждает, что в общественной
жизни люди должны учитывать взаимные интересы, что дисциплинирует их эгоизм. К
проблеме интересов обращается Адам Смит. Конт и Спенсер говорят о солидарности
классов и гармонии классовых интересов как движущей силе прогресса.
Проблема согласования интересов постоянно находится в поле
внимания теоретиков правовой демократии и либеральной цивилизации. Со временем
категория интереса становится обязательным элементом политологического,
юридического, социально-философского, этического, антропологического
рассуждения. Проблемы интересов разрабатываются и в 20 веке. К этой теме
обращаются Хабермас, Скиннер, ряд других философов. Наконец, проблема
интересов широко разрабатывалась в марксистской традиции, как классиками
(Маркс, Энгельс, Ленин) таки в советской философии. Марксизм ищет
объективные основания социальных интересов в экономических отношениях общества.
В этой теоретической перспективе интересы оказываются обусловленными
экономическим положением тех или иных общественных групп.
Надо сказать, что интересы существуют не сами по себе, но
рядом с другими ориентирами и побудителями человеческой активности — ценностями.
Их постоянно соотносят, сопоставляют, взаимоувязывают. Причем, сопоставительное
исследование выявляет изначальный конфликт интересов и ценностей. В
концентрированной форме это противостояние осмысливается как конфликт идеалов и
интересов.
Проблема идеала была поставлена Кантом и разработана в
немецкой классической философии. Обзор этой темы уведет нас слишком далеко.
Отметим только, что к проблеме идеала обращаются Кант, Гегель и другие
мыслители исследовавшие природу интереса.
Философская разработка категории идеала происходит
сравнительно поздно, но сами идеальные представления появляются еще в эпоху
осевого времени. Совместно с А. Пелипенко автором была предложена концепция
«дуалистической или манихейской революции», понимаемой как революционное изменение
сознания расслоившего наличную реальность на идеал и действительность, должное
и сущее, сакральное прошлое/(эсхатологическое будущее) и профанное настоящее,
наличное и чаемое. Идеальные представления и проекты рождаются в ходе
манихейской революции одновременно с осознанием действительности какие
соответствующей идеалу5.
Традиционное религиозное сознание склонно противопоставлять
интересы идеалам и воспринимать их как явления качественно различные. Особенно
сильно это противопоставление выражено в российской культуре постулирующей
ценностную диспозицию возвышенного идеала и низменного интереса и предлагающей
человеку выбор между этими сущностями по модели или/или. Власть этой схемы над
нашим сознанием сильнее, нежели мы склонны полагать. Это обстоятельство
требует развернутого размышления.
И идеал, и интерес несут в себе как ориентир, так и
побудитель к деятельности. Они векторны и интенциональны, но, при этом,
различаются диспозицией относительно человека. Интерес исходит непосредственно
из субъекта. Он задает картину мира, в которой субъект находится в центре и
оказывается инстанцией побуждающей к деятельности. Это вектор направленный от
субъекта интересов в мир. Интерес — инстанция имманентная. Он переживается и
удостоверивается непосредственно, в потоке человеческой экзистенции. Вне
человека интерес немыслим. Культурное сознание помещает идеал во внешнем
относительно субъекта пространстве. Пространство идеала (социального,
эстетического, религиозного) — сакральное прошлое или эсхатологическое
будущее, Опонское царство, страна Пен Лай.
К идеалу человек стремится, стремится не достигая, по
крайней мере в профанном настоящем. Идеал мыслится как эйдос бытийствующий
безотносительно человека в идеальном пространстве реализованного совершенства.
Как все божественное, он вечен и неизменен. Идеал трансцендентен и, если
угодно, самодостаточен, что бы ни говорили по этому поводу богословы.
Интерес же имманентен, соприроден человеку, исходит из
глубины человеческой экзистенции. По существу же идеал и интерес произрастают
из одного гнезда, их глубинная природа едина. Вместе они образуют целое
мотивов и целей человеческой деятельности. Идеал содержит в себе момент
интереса и наоборот. Их взаимопроникновение задано нерасторжимым взаимопроникновением
плотского и духовного в человеке. Разделение и противопоставление идеалов и
интересов — свидетельство определенной стадии развития культурного сознания.
Это противопоставление снимается по мере размывания средневековой
ментальности. Диспозиция нового времени — жизнь в поле идеалов и интересов сочетая
первое и второе.
Человек нового времени имманентизует, приватизирует космос
мотиваций, осознает его как нечто исходящее из него самого. Одним из моментов
процесса взаимоувязывания идеалов и интересов явилось становление
представления об интересе национальном. Национальные — одна из разновидностей
интересов.
Решая задачу классификации, интересы можно различать по
степени общности на индивидуальные и надиндивидуальные (групповые,
общественные). Интересы государства и конституирущего государство общества
относятся к групповым интересам. В начале интересы общества осмысливаются через
интересы короля (короны), понимаемых как символ нации и государства. Об
интересах короля (соответственно короны) европейские мыслители и политики
заговорили в 16— 17 вв. Затем, идея государства отделяется от тотема монарха и
возникает представление о государственном интересе (интересах Англии или
Франции). Для того, чтобы произошла следующая итерация, и утвердились
представления о национальном интересе — то есть интересах общества, создавшего
государство — потребовались буржуазные революции, конституирование нации,
утверждение идей либеральной демократии. Представление о национальном интересе,
как интересе всего общества, утверждается постепенно, но истоки этого представления
лежат в начале Нового времени.
Европейские политики и интеллектуалы отчетливо мыслят в
категориях национально-государственного интереса уже в 19 веке. По мере
утверждения подобного типа мышления, с осмыслением политической практики, выявляется связь интересов общества с его ценностями. Так,
выдающийся американский политолог, один из столпов подхода, получившего
название «политический реализм» Г. Моргентау исходит из универсальности борьбы
за власть и указывает, что государственные деятели, выражая интересы своих
государств, определяли их цели в виде различных идеалов — религиозных, философских,
экономических или социальных — увязывая, таким образом, интересы, политику и
идеалы в один узел. «Именно концепция интереса, выраженная при помощи категории
силы, спасет нас от крайностей морализаторства и от политического
безрассудства. Мы сможем лишь тогда по заслугам отнестись ко всем государствам
(включая свое собственное), если будем рассматривать их как политические
общности, стремящиеся к реализации своих интересов, определенных в силовом
выражении6. В 20 в. понятие «национальные интересы» прочно
утверждается в европейском сознании.
В России события развиваются особым образом. Прежде всего,
обращаясь к проблеме осмысления национальных интересов в нашей стране, следует
развести форму и содержание. Типология сознания, способного видеть политическую
реальность через призму национальных интересов, возникает в России существенно
раньше, нежели складывается понятийный строй, необходимый для такого осмысления.
Об интересах России, понимаемой как целое, мыслят уже крупные государственные
деятели 18 в. Так, канцлер елизаветинской эпохи граф А.П.Бестужев-Рюмин боролся
за сохранение баланса сил в Европе и противостоял возвышению Пруссии, полагая
его опасным для России. Устранение Петра III в значительной мере задавалось оценкой проводимой
императором политики как противоречащей интересам России. В категориях
государственного интереса мыслит Екатерина II. Но
это — узкий круг высшей административной элиты.
С началом 19 века можно уверенно говорить о освоении идеи
общероссийского интереса той частью подданных, которая созрела для
общественной жизни. Так, после Тильзита Россия Александра I недолго
участвует в «континентальной блокаде» Англии. Эта политика ударила по
интересам помещиков, поскольку цены на зерно определялись экспортом, но
соответствовала интересам промышленного капитала. В это время освободившиеся
от конкуренции «англицкого» ширпотреба фабрики растут как грибы после дождя.
Участие Империи в континентальной блокаде вызвало широкую дискуссию в
обществе. При этом, полемика помещика и фабриканта с разных позиций
оценивавших политику правительства являла собой полноценную дискуссию по
поводу национальных интересов. Слой общества способный к осознанию интересов
был ничтожным и не составлял нацию, но строй мышления и тип дискурса были «правильные».
Далее этот тип мышления не исчезает. Он то выявляется в конкретных ситуациях,
то уходит вглубь, уступая под напором непрагматических, идеологических
аффектов и мотиваций, либо, уступая духу эпохи, скрывается в одеждах целей,
ценностей и идеалов.
Российская общественная мысль двигалась к выявлению и освоению
идеи национального интереса через работы И.С. Аксакова, Н.Я. Данилевского, М.Н.
Каткова, К.Н. Леонтьева. Однако,осмысление и имяназывание национального
интереса происходит существенно позже. О российских национальных интересах
заговорили либералы и империалисты. Так, Струве считал, что Россия «есть
национальное русское государство», подчеркивал, что интересам великого народа
«отвечает открытый, мужественный, завоевательный национализм», призывал к
«свободному состязанию национальностей не ради гуманности...но из здорового
национального эгоизма»7. Дальневосточная политика России на рубеже
веков создавала пространство рефлексии интересов в соответствующем эпохе духе «русского
империализма»(8). К началу Первой мировой войны идея национально-государственного
интереса входит в политический словарь. В категориях интереса мыслят Милюков,
Гучков, другие политики. В этих категориях мыслили и зрелые правительственные
чиновники.
С началом советской эры проблема
национально-государственного интереса снимается. Вернее, спускается на
эзотерический уровень, табуируется к произнесению вслух. Описывая свои
разговоры со Сталиным, Милован Джилас упоминает высказывания вождя относительно
того, что некоторое развитие событий в Албании соответствует нашим интересам.
Сталин сказал Джиласу буквально следующее — «У нас в
Албании нет никаких особенных интересов. Мы согласны на то, чтобы Югославия
проглотила Албанию». Джилас был шокированный сталинской брутальностью и завел
речь о том, что мы де хотим не проглатывать, а объединиться, но его собеседники
не были склонны к эвфемизмам. В разговор вмешался Молотов, сказавший — «Так это
и значит проглотить». И Сталин подтвердил -«Да, да проглотить. Но мы с этим
согласны: вам надо проглотить Албанию — чем скорее, тем лучше.» (Милован
Джилас. Лицо тоталитаризма. М.,Новости. 1992. с.103)
Об интересах можно было говорить, но лишь в самом узком
кругу. Причины этого будут рассматриваться ниже. Что же касается уровня
экзотерического, то здесь идея национальных (государственных) интересов
исчезает. О национальных интересах в 70-е годы заговорили диссиденты. Обвинения
советской власти в попрании национальных интересов звучали как из лагеря
национального движения в республиках (Прибалтики, Украины, Закавказья), так и
из самой России. Деятели «диссидентской правой» — Солженицын, Шафаревич и
другие обозначили конфликт между интересами российского общества и целями советской политики.
В ходе Перестройки представления о российском национальном
интересе легализуются. В контексте жесткой полемики с национально
ориентированными политиками из союзных республик, обвинявшими Россию и русских
в империализме, возникает идея о том, что существование СССР противоречит
национальным интересам народов Российской Федерации. С трибуны Съездов
народных депутатов звучат угрозы выхода РСФСР из Советского Союза. Эти угрозы
носят риторический характер, но за ними стоит идея российского интереса. С
распадом СССР начинает формироваться нормальная традиция обсуждения интересов
РФ.
В предлагаемой монографии сделана попытка поиска новых
ответов и формирования свежего видения. Основания настоящего исследования —
цивилизационный подход и концепция самоорганизации. Применительно к заявленному
материалу самоорганизационное видение реализуется в убеждении: в политике
побеждает то, что соответствует логике самоорганизации социокультурного целого,
а проигрывают либо терпят глубокую трансформацию тенденции — этой логике не
соответствующие.
Мы постарались вписать предложенную проблематику в
некоторый общетеоретический, историософский, культурологический и
политологический контекст. Если чтение нашего исследования расширит поле, на
котором происходит осознание поставленных проблем, породит вопросы и
возражения, автор будет считать свою задачу выполненной.
Отдельные главы или очерки, из которых составлена
монография, могут рассматриваться как самостоятельные произведения. В то же
время они формируют целое, в котором содержатся ответы на поставленные
проблемы.
_______________________________________________________________________
1. Обзорные материалы — см., например: Игрицкий И. Есть
ли у России национальные интересы?// Pro et contra. Т. 2 № 1. С. 118; Межуев В.В. Понятие
«национальный интерес» в российской общественно-политической жизни.//Полис.
1997. № 1. С. 5.
2. П.Гольбах. Избранные
произведения. Т. I. M., 1963. С. 311
3. Гельвеций К.А. Об уме. М., 1938.
С. 34
4. Гегель. Соч. Т. 8, М-Л., 1935. С.
27.
5. См: Пелипенко
А.А., Яковенко И.Г. «Манихейская революция» в историческом становлении
личности (паллиат как социокультурный феномен процесса).// Мир психологии.
1999. № 2. С. 179—198; Пелипенко А.А., Яковенко И.Г. Культура как система.
«Языки русской культуры» М. 1998; Яковенко И.Г. Должное и сущее как
категории культурно-исторического процесса (На материале России). Автореферат
диссертации кандидата культурологии. М., 1999.
6. Morgentau H. Politics among
Nations. The struggle for Power and Peace. N.-Y., 1971.
C.
10
7. Цитируется по: Секиринский С.С, Шелохаев В.В. Либерализм в России. М.,
1995. С. 184-185.
8. Подробнее см.- Б.В.Межуев. Моделирование понятия
«национальный интерес» (На примере дельневосточной политики России конца XIX- начала XX века)//Полис. 1999. № 1. С. 26-39.